28 марта народный артист Российской Федерации, ректор Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой Николай Цискаридзе дал старт включению новых проекций на фасаде бывшего здания Министерства народного просвещения на площади Ломоносова. Сегодня здесь размещаются КГИОП и КГА.
На фасадах предстали световые иллюминации, посвященные творчеству великих зодчих Ивана Коробова, Саввы Чевакинского, Николая Львова, Николая Бенуа. Их юбилеи празднуются в 2023 году.
Обращенный на площадь Ломоносова фасад здания старейшей балетной школы в мире - Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой – гармонично дополнила световая проекция, посвященная приме-балерине Мариинского театра Матильде Кшесинской. Проекции балерины созданы при содействии Санкт‑Петербургской государственной театральной библиотеки.
Николай ЦИСКАРИДЗЕ:
- Очень познавательно, что на разных зданиях в Петербурге появляются портреты и сведения о выдающихся людях, так или иначе связанных не только с Петербургом, но и с историей нашего государства. Я очень много общаюсь с детьми, имею уже огромный педагогический опыт, и прекрасно понимаю, что когда тебе часто что-то попадается на глаза, ты это запоминаешь. Улица Зодчего Росси неразрывно связана с историей балета и театра. До этого на фасаде здания Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой была проекция, посвященная Анне Павловой, сейчас - Матильде Кшесинской. Есть выдающиеся имена, которые сформировали наше сегодняшнее понимание того или иного жанра. Матильда Феликсовна была выдающейся танцовщицей и очень большой звездой своего времени.
Для световых инсталляций применяется техника отечественного производства. Мощность одного светодиодного проектора сопоставима с обычным натриевым светильником и составляет около 200 Вт.
Установка слайдов, включение и отключение оборудования, как и всей системы уличного освещения и художественной подсветки Санкт‑Петербурга, осуществляется дистанционно из производственно-диспетчерской службы «Ленсвета».
В Петербурге уже сложилась традиция с помощью световых проекций обозначать памятные даты, вспоминать выдающихся личностей, внесших значительный вклад в историю города и страны.
В 2021-2023 годах на площади Ломоносова были представлены световые иллюминации, посвященные Жан-Батисту Леблону, Антонио Ринальди, Андрею Воронихину, Василию Стасову, Андреяну Захарову, Александру Гегелло, Владимиру Покровскому, Пьетро Гонзага, балерине Анне Павловой.
Реализация выставки под отрытым небом на площади Ломоносова стала возможной в рамках сотрудничества КГИОП и Комитета по энергетике и инженерному обеспечению.
Кроме того, в этот же день 155-летие со дня рождения Максима Горького ознаменовала световая проекция с его портретом на доме 26-28 по Каменноостровскому проспекту. Месторасположение для инсталляции выбрано недалеко от дома, в котором писатель жил с 1914 по 1921 годы.
Концепция светового оформления на Каменноостровском проспекте разработана Государственным литературным музеем «XX век» совместно с Комитетом по градостроительству и архитектуре.
Иван Кузьмич КОРОБОВ
На световой проекции представлено здание Адмиралтейства, построенное по проекту И.К. Коробова в 1732 году.
Иван Кузьмич Коробов родился в городе Переяславль-Залесский, согласно последним исследованиям в 1703 году.
Как и другие дети из дворянских семей, достигнув десятилетнего возраста, Ваня Коробов явился в Москву на смотр недорослей, где их в зависимости от возраста, степени подготовленности, умственного и физического развития распределяли по полкам и учебным заведениям.
К 1718 году Коробов значился в числе воспитанников Морской академии, учрежденной в Петербурге в 1715 году.
Осенью 1718 года возглавлявший академию А.А. Матвеев, исполняя волю Петра I, выбрал «для посылки в Италию архитектурной науки двух учеников из молодых ребяток, таких, которые выучили геометрию и которые имеют склонность к той науке...». Ими оказались Иван Коробов и Иван Мордвинов.
Но их отправили учиться не в Италию, как первую партию пенсионеров (т.е. обучавшихся на средства, отпускаемые из Кабинета его императорского величества), а в Голландию. Руководствуясь практическими соображениями: воспитать архитекторов-строителей, архитекторов-практиков по возведению в первую очередь зданий утилитарного значения, Петр послал их учиться «маниру» голландской архитектуры.
В письме к А.Д. Меншикову от 23 января 1723 года Коробов просил уговорить царя разрешить ему ехать «в Италию через Францию для науки моей в совершения привести и дабы достойну быть в службе его императорского величества». Не получив ответа, Коробов 1 июля 1724 года отправил письмо Петру І.
В конце ноября пенсионер получил ответ царя. В нем обычно вспыльчивый и деспотичный, не терпящий неповиновения государь счел нужным объяснить необходимость учиться именно в Голландии: «Иван Коробов. Пишешь ты, чтобы отпустить тебя во Францию и Италию для практики архитектуры цивилис. Во Франции я сам был, где никакого украшения в архитектуре нет и не любят; а только гладко и просто и очень толсто строят, и все из камня, а не из кирпича. О Италии довольно слышал; к тому же имеем трех человек русских, которые там учились и знают нарочито. Но в обоих сих местах строения здешней ситуации противные места имеют, а сходнее голландские. Того ради надобно тебе в Голландии жить, а не в Брабандии и выучить манир голландской архитектуры, а особливо фундаменты, которые нужны здесь; ибо равную ситуацию имеют для низости и воды, также тонкости стен. К тому же огородам (садам) препорции, как их размерять и украшать, как леском, так и всякими фигурами; чего нигде в свете столько хорошего нет, как в Голландии, и я ничего так не требую, как сего. Также и слюзному делу обучаться тебе надлежит, которое здесь зело нужно. Того ради отложи все, сему учись. Петр. В 7-й день ноября 1724 года…».
В 1728 году после возвращения в Петербург Коробов назначен архитектором Адмиралтейств-коллегии. Поначалу он занимался только строительством галерных сараев, но после смерти Трезини Коробов стал отвечать за все работы в гавани. Двенадцать лет отдал Коробов этому уникальному гидротехническому сооружению.
В 30-е годы XVIII века Коробов реконструировал здания Адмиралтейства, самого обширного производственно-крепостного комплекса петровского времени: мазанковые корпуса были заменены каменными, создана башня со шпилем. Коробов перестроил старую башню, поместил на ней набатный колокол, а в 1732 году по поручению Адмиралтейств-коллегии башню разобрали и возвели новую, каменную со шпилем.
В утвержденном проекте высота башни составляла 72 метра. Золоченый шпиль венчал флюгер-парусник. В проекте ныне существующего здания Адмиралтейства (1806-1823) архитектор Андреян Дмитриевич Захаров использовал идеи Коробова и включил деревянную основу шпиля с часами и корабликом-флюгером в новую классицистическую композицию здания.
В 1741 году Коробова перевели в Москву, где определили в Губернскую канцелярию и поручили надзор за всеми городскими казенными сооружениями, в первую очередь за стенами и башнями Кремля, Китай-города и Белого города. Обследованием их состояния и организацией ремонтных работ он и занимался последние годы жизни.
В 1744 году по представлению Адмиралтейств-коллегии Коробову был пожалован чин полковника.
Умер Иван Кузьмич Коробов 20 августа 1747 года. Кроме двух сыновей, желавших продолжать дело отца, Коробов оставил целую плеяду хорошо обученных отечественных зодчих, которые в середине XVIII века плодотворно трудились в обеих столицах. Наиболее известны имена Саввы Ивановича Чевакинского, занявшего после учителя должность архитектора Адмиралтейств-коллегии, и Дмитрия Васильевича Ухтомского, работавшего в Москве.
Среди наиболее известных работ Коробова перестройка дома В.Л. Долгорукова на Васильевском острове для размещения в нем Морской академии, аптеки и лаборатории (1732-1737, находился между 3-й и 4-й линиями на Васильевском острове; не сохранился), строительство Богоявленской церкви в Кронштадте (1732, разрушена в 1930-х годы), Вознесенской церкви для рабочих Адмиралтейства в «Переведенских слободах за глухой речкой» - нынешним каналом Грибоедова (1728-1729, заменена каменным зданием, построенным в 1755-1769), триумфальные ворота для встречи имп. Анны Иоанновны на пересечении Невского проспекта и набережной реки Мойки, и триумфальные ворота для коронации Елизаветы Петровны в 1742 году в Твери.
Большинство зданий авторства И.К. Коробова были утилитарного назначения и строились, как правило, из дерева, поэтому быстро ветшали и исчезали из городской застройки. До наших дней из его творений дошел шпиль Адмиралтейской башни (полностью включенный в композицию башни А.Д. Захарова) и Церковь Великомученика Пантелеймона. По проекту Коробова были созданы первые постройки на Новой Голландии и прорыт канал, соединивший Галерный и Крюков каналы.
Савва Иванович ЧЕВАКИНСКИЙ
На световой проекции представлен Николо-Богоявленский Морской собор.
Годом рождения выдающегося архитектора принято считать 1713 год.
Детские годы будущего зодчего прошли в принадлежавшем его отцу сельце Вешки Новоторжского уезда (ныне село Чевакино Тверской области), и отсюда, в соответствии с указами Петра I, он был отправлен в Москву в Школу математических и навигационных наук.
В 1729 году Чевакинский был зачислен в Морскую академию, но затем самовольно, без разрешения начальства, оставил ее и записался в Измайловский полк писарем. В 1732 году он был отослан московской Адмиралтейской конторой в Петербург, где ему посчастливилось избежать наказания за самовольный уход из Академии.
В конце 1732 года Савва Чевакинский был определен учеником к одному из талантливейших архитекторов своего времени Ивану Кузьмичу Коробову, где под его руководством занимался черчением, рисованием «Фигур и арнаментов», изучением основ теории архитектуры и «сочинением чертежей», иначе говоря, самостоятельным проектированием.
Коробов оценил способности своего ученика и удерживал его около себя, доверяя участие и в проектных, и в строительных работах.
Уже в январе 1739 года Чевакинский получил звание «архитектурии гезеля», что дало ему право на ведение самостоятельной работы под присмотром архитектора.
В 1740 году, после переезда Коробова в Москву к Чевакинскому перешли обязанности архитектора Адмиралтейской коллегии, и круг его занятий стал более широким. На него возлагалось проектирование и наблюдение за ходом строительных работ по заданиям Адмиралтейской коллегии в Петербурге и Кронштадте, а также подготовка квалифицированных кадров строителей.
В 1745 году Чевакинский получил звание архитектора и ранг майора. В том же году по указу Елизаветы Петровны он был назначен на должность архитектора «при показании строение в селе Царском и Пулкове» вместо не оправдавшего ожиданий Джузеппе Трезини.
В Царском Селе новый цикл работ по дальнейшему расширению дворца, обогащению внешнего облика здания и внутренней отделки дворцовых анфилад стал поводом возникновения тесного творческого содружества между Чевакинским и Франческо Бартоломео Растрелли. Между архитекторами не было соперничества или серьезного разногласия. Их отношения складывались на основе взаимного уважения, признания каждым достоинств другого, сходства вкусов и направленности мышления. По дошедшим до нас документам иногда бывает очень трудно выяснить степень участия Чевакинского и Растрелли в той или иной работе и установить с полной достоверностью роль каждого из них.
В 1745 - 1760 годах при участии Чевакинского построены дворцовая церковь Воскресения и уравновесивший ее по объему павильон с портретным залом, павильон Эрмитаж, Кавалерские дома, спроектированные по поручению Конторы строения Царского Села «для приезжающих в Село царское господ кавалеров»).
В 1747 году Чевакинским был выполнен проект не сохранившегося павильона Монбижу (Каменного дома в Зверинце), перестроенного в начале XIX века и переименованного в Арсенал.
Как архитектору Адмиралтейской коллегии Чевакинскому приходилось заниматься широким кругом строительных вопросов, продиктованных нуждами флота и развитием кораблестроения. По его проектам и под его наблюдением возводились новые производственные корпуса и складские здания Морского ведомства, ремонтировались и перестраивались утилитарные сооружения, возведенные в петровское время.
Основные работы Саввы Чевакинского в Санкт‑Петербурге: дворец графа И.И. Шувалова на Итальянской улице, Фонтанный дом (бывший дворец Шереметевых), восстановление Кунсткамеры после пожара, а также лесные склады на Новой Голландии (при участии Валлен-Деламота и И.К. Герарда). Крупнейшей постройкой Чевакинского в Петербурге является Никольский Морской собор (1753—1762) с отдельно стоящей многоярусной колокольней (1756—1758).
Значительное число проектов архитектора не было осуществлено. К ним относятся: проект триумфальных ворот на Невской перспективе, проект перепланировки Кронштадта и Морского госпиталя в этом же городе (1765), проект строительства Исаакиевской церкви в Санкт‑Петербурге (1762) и перестройки Петропавловского собора (1766).
Плодотворная деятельность Чевакинского оборвалась в 1767 году, когда он подал прошение об отставке и уехал в свое имение в Новоторжском уезде Тверской губернии.
Тридцать пять лет неустанного труда не принесли архитектору спокойной и обеспеченной старости. В 1771 году он напоминал о себе Адмиралтейской коллегии, просил о награждении за те свои труды, которые были приняты, принесли пользу государству, но не были ему оплачены. Коллегия затянула решение, и в 1774 году Чевакинский был вынужден продать часть своего имения.
Достоверных сведений о дате, когда зодчий ушел из жизни, нет – известно, что это произошло между 1774 и 1780 годами.
Николай Александрович ЛЬВОВ
На световой проекции представлены Приоратский дворец в Гатчине и Невские ворота Петропавловской крепости.
«Он был исполнен ума и знаний, любил науки и художества, отличался тонким и возвышенным вкусом, по которому никакой недостаток и никакое превосходство в художественном или словесном произведении укрыться от него не могло. Люди, словесностью, разными художествами и даже мастерствами занимающиеся, часто прибегали к нему на совещания и часто приговор его превращали себе в закон», - так писал об архитекторе Николае Львове его близкий друг Г.Р. Державин.
Николай Александрович Львов родился 4 мая (15 мая по григорианскому календарю) 1753 года в деревне Черенчицы Новоторжского уезда (сегодня – село Никольское Тверской области).
Его семья принадлежала к старинному дворянскому роду. Предки служили великим князьям Тверским с XIV века и отличились в войне с Польшей и Турцией, за что им пожаловали большую вотчину.
В 1769 году в возрасте 18 лет Николай Львов приехал в Петербург на определение на действительную военную службу в Измайловский гвардейский полк, в который, по обычаю того времени, был сызмальства записан.
В начале 1770-х годов при Измайловском гвардейском полку была открыта школа, задачей которой стала не только подготовка офицеров для армии, но и обучение грамоте и арифметике «малолетних из дворян унтер-офицеров». Уже в полковой школе Николай Львов увлёкся вопросами искусства и литературы, и вскоре около него образовался кружок из нескольких однополчан, где занимались чтением и обсуждением новых произведений русских и иностранных авторов, а также выносили на суд друзей собственные стихи и переводы. Члены этого кружка выпускали рукописный журнал, названный ими по числу участников «Труды четырёх разумных общников».
70-е годы XVIII столетия для Николая Львова целиком ушли на учение. Он многому основательно научился, и круг его знаний весьма расширился. За это время он стал интересным и очень своеобразным поэтом, отличным рисовальщиком и гравером. Однако, где, когда и у кого Николай Львов учился зодчеству, доподлинно не известно.
В 1776-1777 годах Николай Львов совершает своё первое длительное заграничное путешествие: он побывал в Дрездене, Лейпциге, Кёльне, Амстердаме, Антверпене, Брюсселе, Париже, где тщательно изучал памятники классической древности и эпохи Возрождения.
1780 год был для Николая Львова во многих отношениях решающим, поворотным, подводящим итоги его молодости. В начале этого года произошло очень важное для Львова событие: он женился, а вернее, тайно обвенчался с Марией Алексеевной Дьяковой – дочерью обер-прокурора Сената. К этому периоду относятся и первые архитектурные проекты Львова, сразу поставившие его в ряд крупных зодчих. Один из них – проект собора Св. Иосифа в Могилеве. В этой работе архитектор уже прочно стоял на позициях строгого классицизма.
В том же 1780 году Николай Александрович создаёт проект Невских ворот Петропавловской крепости. Проектируя Невские ворота, автор выбрал тосканский ордер – самый простой по отделке и самый тяжелый по пропорциям.
У Львова был свой взгляд на декоративное убранство архитектурного сооружения, и ему, поклоннику строгой классики, претило безудержное стремление барочных мастеров к украшательству. Он точно и очень образно сформулировал свой взгляд: «Украшение только у места, которое вид надобности имеет; кружки, крючки и падинки на пропорциональном строении не более оное украшают, как парчевые заплатки на стройном гладком кафтане».
Архитектура не была исключительным занятием Николая Александровича, у него было много различных обязанностей по Коллегии иностранных дел, в которой он служил и по делам которой не раз отправлялся за границу с дипломатическими поручениями. Однако интересы его были столь разносторонни, знания столь обширны, а творческий темперамент так неугомонен, что ему хватало времени и на чтение, и на переводы, и на деловую переписку, и на рисование, и на архитектурное проектирование, и еще на множество всяких дел.
Еще не были возведены Невские ворота, а Львов приступил к новой работе по строительству значительного общественного здания – Петербургского почтамта.
В своей строительной практике Николай Львов почти всегда придерживался соблюдения правил удобства и целесообразности, однако в устных преданиях потомков хранилось воспоминание о том, что Львов, будучи в Риме, пленился совершенством пропорций двух древних памятников: круглым в плане храмом Весты и пирамидой Цестии – и говаривал, что, пока жив будет, исполнит свою мечту сочетать оба памятника в одной композиции. Из чего только он не строил свои «пирамиды»: из кирпича, из натурального камня, из дерева и даже из прессованной, «битой», земли.
В 1785-1790 годах по проекту Львова возведена церковь Пресвятой Троицы в парке князя Александра Вяземского – директора Императорского фарфорового завода. Её прозвали «Кулич и пасха» из-за сходства с традиционными пасхальными блюдами.
В 1780-х годах по проекту архитектора под Петербургом в усадьбе Воронцовых Мурине была построена церковь (церковь Святой Екатерины). Когда-то это восхитительное архитектурное сооружение господствовало над барской усадьбой.
В 1791 году Гавриил Державин купил дом на Фонтанке у Измайловского моста (современный адрес – наб. р. Фонтанки, 118). На тот момент это была окраина города – дальше только лес и болото. Поэт попросил друга перестроить здание.
По специальному поручению императора Павла I в его любимой резиденции Гатчине Львов, используя новую для России технику, возводит землебитный замок – Приорат (1798-1799).
На протяжении более 20 лет архитектурное творчество Николая Александровича Львова было связано с Петербургом, здесь он строил в последние годы своей недолгой, но чрезвычайно деятельной жизни. Он любил этот прекрасный город и отдал ему в своих проектах часть своей богатой различными талантами души.
Николай Львов скоропостижно скончался 22 декабря 1803 года (3 января 1804 года по григорианскому календарю), был похоронен в своей тверской вотчине в Никольском.
Николай Леонтьевич БЕНУА
На световой проекции представлены Императорские конюшни в Александрии и деталь вокзала в Петергофе.
Николай Леонтьевич Бенуа родился 1 июня 1813 года в Петербурге в семье придворного метрдотеля императрицы Марии Фёдоровны. От Николая Леонтьевича и ведёт своё начало славная художественная династия Бенуа.
Из воспоминаний Александра Бенуа о своём отце: «По повелению его крестной матери, императрицы Марии Фёдоровны, (после завершения обучения в Петершуле) он был зачислен учеником Академии художеств, где и прошёл курс архитектуры, блестяще окончив его с большой золотой медалью… в 1840 году он отправляется в заграничное путешествие, право и средства на которое давала золотая медаль. Проехав Германию, он попадает в Италию, где и проводит почти всё своё пенсионерство, главным образом в Риме и Орвието…».
Вскоре после возвращения из заграничной поездки 33-летний Николай Бенуа получает личный заказ Николая I на постройку нового каменного «конюшенного двора» в парке Александрия.
Бенуа, как и его современников, привлекали образная и декоративная стороны готики. Ансамбль конюшен органично сочетает архитектурно-художественную структуру с функциональной целесообразностью. Так, башни, являясь сенохранилищами, непосредственно связаны со стойлами, рассчитанными на содержание 328 лошадей. Новаторство Бенуа в этой постройке проявилось в широком использовании чугуна для изготовления пинаклей, двухэтажных эркеров на башнях, куполов.
В 1850 году Николай Бенуа назначен архитектором Петергофского дворцового управления. Отныне многие годы его жизни будут связаны с этим городом. В том же году совместно с архитектором Альбертом Кавосом он проектирует здание почты. Как и конюшенный комплекс, почта спроектирована в готическом стиле, но, в отличие от конюшен, она выглядит как игрушечный замок.
В 1854 году Николаю Леонтьевичу была поручена следующая крупная работа – проектирование Петергофского вокзала. В ту пору строительство вокзалов было редкостью. Они рассматривались не столько как транспортные узлы, сколько как концертные залы, где ставились спектакли и проводились балы. Современники единодушно признали новое сооружение Бенуа одним из красивейших зданий этого рода.
Позднее Бенуа создаёт ещё три вокзала: в Троице-Сергиевой пустыни (Володарская), Стрельне и Красном Селе.
В разные годы Николай Бенуа выполняет ряд крупных проектов для Москвы (перестройка имения в Петровском-Разумовском с приспособлением его под нужды Сельскохозяйственной академии) и Хельсинки (театр).
Будучи членом Городской управы в течение многих лет, Николай Бенуа сыграл большую роль в доходном домостроении Петербурга. На большинстве проектов доходных домов второй половины XIX века стоит его подпись. Он их рассматривал как эксперт, проверял и правил.
Во всех своих произведениях архитектор стремится к выразительности художественного образа. Для этого зодчий использует в своих работах различные стилистические и декоративные приёмы. При этом Бенуа тактично вписывает здания в сложившуюся архитектурно-художественную или природно-ландшафтную среду.
Как художник он - истинный новатор. Бенуа нигде не повторяется, он в постоянном поиске.
Умер Николай Леонтьевич 11 декабря 1898 года в возрасте 85 лет, в почёт и славе.
«Папа из всех архитекторов своего времени был несомненно наиболее чуткой художественной натурой…», - вспоминает Александр Бенуа.
Матильда Феликсовна КШЕСИНСКАЯ
На световых проекциях представлены образы, созданные Матильдой Кшесинской в разных балетах.
Матильда Кшесинская родилась 31 августа 1872 года в семье танцовщика Феликса Кшесинского и балерины Юлии Доминской.
В восемь лет она поступила в Императорское театральное училище, где с лёгкостью повторяла сложные па и старательно занималась у станка. Её сравнивали с порхающей по сцене бабочкой – и уже в девять лет дали роль в балете Людвига Минкуса «Дон Кихот».
На старших курсах Кшесинская внезапно охладела к балету и даже решила бросить училище. Её воодушевил танец итальянской балерины Вирджинии Цукки из балета «Тщетная предосторожность». Позже Кшесинская вспоминала: «Мне казалось, что я впервые начала понимать, как надо танцевать, чтобы иметь право называться артисткой. Я сразу ожила и поняла, к чему надо стремиться». Через два года она с блеском повторила кокетливый танец на выпускном концерте.
После дебюта Матильды в балете Петра Чайковского «Спящая красавица» придворный хореограф Мариус Петипа создавал партии специально для неё. Российские и европейские критики писали о её безупречной технике и «идеальной легкости».
В 1899 году Матильда Кшесинская исполнила партию Эсмеральды в балете Петипа. После премьеры сам хореограф, обычно сдержанный в оценках, назвал Кшесинскую первой звездой русского балета.
Балерина тщательно готовилась к каждому выступлению. Накануне спектакля она отказывалась от визитов и приёмов, соблюдала жесткий режим и диету. В день постановки всё время проводила в постели, практически без еды и воды.
Кшесинская репетировала без отдыха и занималась дополнительно с итальянским хореографом Энрико Чекетти. Она первой среди русских балерин исполнила на сцене особый балетный трюк – 32 фуэте подряд.
Матильда Кшесинская поддерживала своих талантливых коллег. Именно она настояла, чтобы Мариус Петипа уделял больше внимания Анне Павловой. Перед премьерой Тамары Карсавиной Кшесинская подарила ей свой сценический костюм.
В 1900-х годах в Мариинском театре началась эпоха Михаила Фокина. Он экспериментировал с классической балетной хореографией, делая её более эмоциональной и раскрепощённой: «Движения тела не должны опускаться до банальной пластики… танец обязан отражать душу». Кшесинская, академическая балерина, с трудом привыкала к нововведениям, но всё-таки участвовала в постановках Михаила Фокина «Эвника», «Бабочки», «Эрос».
В 1911 году Сергей Дягилев пригласил Кшесинскую солировать в его балетной антрепризе. За пять недель лондонских гастролей Кшесинская выступила девять раз — в «Спящей красавице», «Карнавале», «Лебедином озере». В 1912 году Матильда Кшесинская выступала с дягилевской труппой в Вене и Монте-Карло.
Во время Первой мировой войны Матильда Кшесинская выступала на фронте и в госпиталях, участвовала в благотворительных концертах. Последний раз она танцевала в России в 1917 году свой любимый номер «Русская» на сцене Петроградской консерватории.
Летом 1917 года Матильда Кшесинская с сыном оставили Петербург и уехали сначала в Кисловодск к князю Андрею Владимировичу, двоюродному брату Николая II, а потом все вместе – за границу. Они поселились в Провансе, там у балерины был собственный дом. Во Франции Кшесинская и великий князь Андрей Владимирович поженились.
В Париже Матильда Кшесинская открыла свою балетную студию. Её ученицами стали дочери Фёдора Шаляпина, Марина и Дарья, и будущие звезды английского и французского балета – Марго Фонтейн, Иветт Шовире, Памела Мей.
Кшесинская много работала и не оставила преподавание даже после того, как у неё начался артрит. Она продолжала заниматься со своими ученицами, когда уже сама ходила с тростью.
В 1958 году Матильда Кшесинская побывала на выступлении Большого театра, который гастролировал в Париже. Артистка вспоминала: «Хотя я не хожу больше никуда… я сделала исключение и пошла в Оперу посмотреть русских. Я плакала от счастья. Это был тот же балет, который я видела более сорока лет назад, обладатель того же духа и тех же традиций».
Кшесинская прожила почти 100 лет и скончалась за несколько месяцев до юбилея. Она похоронена на кладбище Сент-Женевьев-де-Буа под Парижем. На её памятнике выбита эпитафия: «Светлейшая княгиня Мария Феликсовна Романовская-Красинская, заслуженная артистка Императорских театров Кшесинская».
Использованы источники:
«Зодчие Санкт‑Петербурга: XVIII век.–СПб.: Лениздат, 1997. –З-78. Стр. 191. Автор текста – М.В. Иогансен
«Зодчие Санкт‑Петербурга: XVIII век.–СПб.: Лениздат, 1997. –З-78. Стр. 291. Автор текста – А.Н. Петров
«Зодчие Санкт‑Петербурга: XVIII век.–СПб.: Лениздат, 1997. –З-78. Стр. 828. Автор текста – Н.И. Глинка
«Зодчие Санкт‑Петербурга. XIX – начало XX века» (Сост. З-78 В.Г. Исаченко. – СПб.: Лениздат, 1998. Стр. 369. Автор текста – В.Н. Питанин)
https://www.culture.ru/persons/9011/matilda-kshesinskaya?ysclid=lf6uchky...
Источник: сайт КГИОП
